амнистия 2023 Украина https://ukr-life.com.ua/. Он сделал так, что мы есть. Зачем воевать, если мы сами себя высечем и в плен сдадимся? Особенно если машина пропаганды у нас куплена врагом. Мы выбрали его, потому что понимали - если не он, то нас не будет. Немцы, придя на Украину, сразу, в марте 1918 года, увидели, что к моменту подписания в Брест-Литовске мирного договора с Германией, Австро-Венгрией, Болгарией и Турцией 9 февраля 1918 г. Это значило, что пока для революции не будут подготовлены кадры, действительно способные осуществить революцию, необходимо отказаться от разного рода выступлений и путчей, обреченных на неуспех. Это не считая статей и заметок в «Новой вечерней газете» (вечерняя «дочь» «Ленинградской правды»), в журналах «Ленинград», «Звезда», «Современный Запад» и др. Это уже не предположение, что Зеленский готовится слить в унитаз все выигранные в международных судах иски против русских, причём не только по газу (что подтверждает и отставка Зеркаль). Это не условный рефлекс, это уже на подкорке, на уровне безусловного рефлекса

Індикатори того, чому податкова амністія є необхідною? Якщо закон проголосують в цілому, то податкова амністія має запрацювати вже першого вересня. Розмір сум для українського законодавства значення не має. Однако всемирная известность ученого не позволила палачам немедленно привести приговор в исполнение - это могло бы скомпрометировать страну. Сегодня последние представители Фонда покинули страну. Уничтожив признанного лидера советской науки, ученого мирового масштаба, заменив его своим протеже - малограмотным и невежественным карьеристом Лысенко, Сталин нанес огромный урон развитию сельского хозяйства. Судьбой ученого интересовались известные генетики, а английские коллеги в 1942 году избрали его членом Лондонского Королевского общества. Хрен знает, но еще он осведомлен и прямо нам пишет, что его хозяин Коломойский отдельно пожелал Крумханзлу "отправится домой в любом виде". Количество студентов на лекциях было не велико: часть студентов 1 и 2 курсов "была уже призвана в школы прапорщиков и военные училища, часть была занята работой или поисками работы. Главный упор в учебе делался на подготовку и сдачу экзаменов, то есть на работу в библиотеке и дома, на изучение учебников и монографий. Научно-исследовательская работа на семинарах и в кружках отошла на второй план. Экзамены можно было сдавать досрочно, не дожидаясь того, когда чтение курса будет закончено. Несмотря на войну, культурная жизнь в Саратове шла своим ходом. Студенты охотно посещали драматический театр, где выделялся известный артист Слонов. Р.Ф.Асмус, страстный любитель поэзии и музыки, открывший мне на первом курсе очарование стихов Бальмонта, Брюсова, Андрея Белого, Александра Блока, таскал меня на вечера поэзии. В Саратове мне привелось слышать приезжавших туда Бальмонта, Игоря Северянина, Федора Сологуба. Последний читал стихи с изумительной простотой, беря слушателей за душу, и его чтение я помню и до сих пор. Блок настолько захватил меня, что много лет я мог продолжить наизусть с любой строчки почти каждое из трех томов стихотворений Блока. С музыкой было хуже. К серьезной музыке я просто не был подготовлен и понимал ее слабо, но вместе с Асмусом побывал на концертах Глазунова, Гречанинова, Лядова и Рахманинова. В октябре-ноябре 1915 года я очень успешно сдал экзамены по трем предметам, но в середине декабря неожиданно свалился, схватив сразу и дифтерит и скарлатину. Мой хозяин свез меня почти в бессознательном состоянии в больницу. Больница осталась в моей памяти как самое позорное воспоминание моей жизни: это была детская больница, а я, слава Богу, был студентом уже второго курса. Моя болезнь оказалась тяжелой и опасной, я стоял на пороге смерти, и врачи вызвали телеграммой в Саратов мою мать, чтобы дать ей возможность проститься со мной. Мама ехала в Саратов, думая, что ей придется хоронить меня, но, придя к больнице, расположенной за городом, увидела меня в окно: я перенес уже кризис и был на пути к выздоровлению. Мне пришлось провести Рождество и Новый год в больнице. К своим хозяевам я вернулся лишь в феврале 1916г. Весна 1916 года (мой четвертый семестр) прошла в усиленной учебе. Я много читал и работал и сдал на высшую оценку экзамены почти по всем предметам второго, третьего и даже четвертого курсов. До государственных экзаменов мне оставалось всего лишь два курсовых экзамена, в том числе трудная, но очень интересная «История Византии» у проф. Ю.Кулаковского. Декан нашего факультета проф. А.М.Лобода ахнул, просмотрев мою зачетку: «В истории факультета такого ещё не было!» - воскликнул он. Мои успехи были отмечены факультетом: сначала меня освободили от платы за нравоучение, затем дали 100 рублей "а покупку книг и, наконец, по возвращении университета в Киев мне дали стипендию в размере 300 рублей в год, учрежденную одним черниговским помещиком в память умершего сына для студентов - уроженцев Черниговской губернии